[После битвы за Монмут] Вашингтон, который с рассвета был в седле, лег под дерево и уснул, уверенный в завтрашней победе. [Гамильтон и Лоуренс, которые ходили мыть голову в ручье поблизости,] нашли его и легли рядом. ...Один раз той ночью Вашингтон проснулся, приподнялся на локте, внимательно прислушиваясь. Но не мог различить ни звука, кроме глубокого дыхания усталой армии. Ярко светили звезды. Он осмотрелся вокруг с веселым удовольствием в глазах. Юноши его семьи собрались рядом с ним; он едва не оперся локтем на лицо Гамильтона. Лоуренс, Тилгман, Мид, даже Лафайетт спали рядом с ним, едва оставляя ему место, чтобы повернуться. Он знал, что эти юные энтузиасты поклоняются ему, готовы с радостью умереть за него; и что несмотря на его строгость и формальность в обращении, они знали его слабые места и не стеснялись проявлять свою любовь. На мгновение самый одинокий человек на земле ощутил тепло единства, словно он был отцом семейства из резвящихся мальчишек; затем он бережно приподнял Гамильтона, перевернулся удобнее и уснул снова.
— Gertrude Atherton, The Conqueror; a Dramatized Biography of Alexander Hamilton, 1902