В каррентном чтении был фрагмент, который объясняет в очень общих чертах понимание гендера и нации в отношениях друг с другом. Мне казалось, что он очень простой и понятный, и я его решил перевести, заодно проверить, как мои навыки перевода поживают; но в процессе перевода понял, что, возможно, все не так просто и понятно для постороннего читателя, как мне кажется. Тем не менее, пусть лежит.(с) Verdery, K. (1996). From Parent-State to Family Patriarchs: Gender and Nation in Contemporary Eastern Europe. В What Was Socialism and What Comes Next? (стр. 61-83). Princeton, NJ: Princeton University Press. Оригинальный текст здесь. Перевод мой.
Я понимаю под «нацией» и « гендером» культурные конструкты, которые используются как в академических работах, так и в повседневной жизни (иногда эти две сферы даже перехлестываются). Будучи конструктами, они придуманы довольно произвольным образом, но в результате их использования в социальной жизни становятся социально реальными и кажутся естественными. Оба конструкта представляют собой базовые инструменты социальной классификации. Каждый из них определяет один из способов организации социального различия, ось, относительно которой распределяются категории, указывающие на различие (мужчина-женщина; каталонец, француз, поляк). Каждый также подразумевает одновременно гомогенность и различие, образуя предполагаемые внутренние гомогенности, которые можно противопоставлять друг другу как различия.
Многобуков.Таким образом, отдельная «нация» не имеет смысла сама по себе, но только в мире других, отличных от нее «наций»; однако исторически огромные социальные усилия прикладывались для того, чтобы определить ту или иную нацию как отличающуюся от других по качествам, которыми предположительно обладают все ее члены. То же самое можно сказать про гендер или гендерные роли. Гендер и нация существуют отчасти как аспект субъективного опыта (например, национальные или гендерные «идентичности») – как субъективности, которые ориентируют людей определенным, конкретным образом согласно атрибутам нации или гендера, которые им приписываются или которые ими принимаются. Эта субъективность, в свою очередь, является общим результатом преобладающих культурных представлений и социального позиционирования людей. Для того, чтобы рассматривать пересечение гендера и нации, нужно задаться вопросом, как каждый из конструктов влияет на другой, исходя из того, как они социально объясняются или проживаются.
Гендер как конструкт служит для определения отношений между телами, как анатомическими или биологическими данностями, и приписываемыми им социальными значениями. Это символическая система, с помощью которой тела входят в общество. В этом смысле гендер можно рассматривать как фундаментальное средство организации связи между природой и культурой. Большинство гендерных систем включает очень небольшое количество категгорий – обычно две, «фемининное» и «маскулинное» (альтернативные формы обычно рассматриваются как их допустимые или отклоняющиеся пермутации). Делая тела социальными, гендер включается в организацию власти и неравенства, производя то, что Коннелл называет гендерным режимом, который состоит из гендерного разделения труда, гендерной структуры власти, и структуры катексиса. Термин «патриархат» относится к гендерным режимам, неравенство в которых устроено таким образом, что преимущества достаются исполнителям маскулинных гендерных ролей.
Нация как конструкт служит для определения отношений между субъектами и государствами (которые сами по себе являются социальными конструктами). Это культурные отношения, которые направлены на установление связи между государстваом и его субъектами и на установление их отличия от субъектов других государств. Я использую термин «национализм», когда говорю об деятельности (в том числе дискурсе) или тенденции, которые позиционируют такие отношения как важные, независимо от того, ориентируются ли они на существующее государство и его режим, или на какой-то другой режим/государство, которые представляются как более подходящие для интересов нации. Субъективности, неотъемлемые от «нации» - это фундаментальные элементы базовой политической формы современности: национального государства. В той мере, в которой современное национальное государство определяется по отношению к географической территории, «нация» образуется параллельно «гендеру», так как связывает физическое «тело» государства с набором смыслов и аффектов, тем самым превращая физическое пространство в социополитическое. А поскольку такие события, как война и военная служба, вовлекают государство в непосредственное взаимодействие с телами его (маскулинных) субъектов, стандартная риторика национального государства фактически объединяет контроль над телами субъектов и над территорией.