пренебречь, вальсируем
Сайт игры
От игрока:
Ехать на поттеровку в марте из Орла через Москву в Екатеринбург было авантюрой, в разумности которой я не раз сомневалась за последние два месяца подготовки. Но мне хотелось посмотреть, что сделают эти мастера, и к тому же выпала возможность понаблюдать за игровой магией, что я давно хотела сделать. Так что я все-таки поехала.
Первые полтора дня прошли скорее в наблюдении, игротехнике (Сибилла была одной из точек слива информации) и раскладах. Я никогда не делала так много раскладов, да еще с двух колод
А вот с момента разговора с Краучем-старшим меня неожиданно сбросило внутрь мира игры - и тогда я получила совершенно непредвиденный катарсис. Это было потрясающе.
Это одна из лучших игр в моем игровом опыте, и лучшая из не-кабинеток, в первую очередь по насыщенности мира и событий и переживаний, не только моих, но и всех окружающих. Эта игра писала саму себя, и до начала, и в ходе событий - а значит, она ожила, и это ощущалось каждую минуту.
ОтчетСибилла Трелони к 25 годам была вынуждена признать, что дар ее много раз пра-прабабушки Кассандры достался ей в спящем состоянии (а в часы печали полагала, что вообще им обделена). За всю свою жизни она ни разу не сделала ни одного стоящего пророчества, не используя при этом костыли карт, костей и хрустального шара, а результаты работы с этими подпорками были размытыми и неясными. Это не избавило Сибиллу от желания стать такой же знаменитой и уважаемой, как прабабушка. Ей просто приходилось искать другие методы.
По собственному определению, она была практичным теоретиком. Работая в департаменте теоретической магии при министерстве, она всегда предпочитала темам возвышенным, но малоприменимым в сегодняшнем дне - например, провидение отдаленного будущего или судьбы магического сообщества Южного Полюса, куда переселились выжившие в Атлантиде - темы актуальные. Она разрабатывала классификацию видов прорицания и предсказания и собирала материалы к монографии о прорицании и предсказании в интересные времена. Но хотя и сбор материалов, и ежедневные суточные прогнозы для министерства, и прогнозы ситуаций, делавшиеся по заказу министра, все время сталкивали ее с суровой реальностью, она занимала позицию наблюдателя по отношению к жизни. Не одобряя войну, она, тем не менее, не понимала ее ужаса, и события вызывали у нее скорее интерес, чем какие-то эмоции. Немалую роль в этом играло то, что она искренне считала, что не умрет еще долго - об этом ей говорили все расклады и гадания, которые она проводила еще в юности, а Сибилла доверяла своему дару, пусть даже спящему.
Эта стеклянная стена, отделявшая ее от реальности, наконец разбилась, когда Сибилла увидела, как дух убитого Крауча-старшего рассказывает о том, что его сын участвовал в его пытках и убийстве. Приходя после этого спиритического сеанса в сознание в Св. Мунго, Сибилла впервые испытала чувство, о котором раньше только слышала: страх. И страх подтолкнул ее к действию. Если до этого она лишь качала головой по поводу того, что людям в белых масках удается держать Магическую Британию в ужасе, и что и публика, и аврорат, и Визенгамот умудряются игнорировать опасность, отвлекаясь на мелочи и тонкости и не видя общей картине, и только реагируют, вместо того, чтобы действовать, то теперь она хотела заставить их понять, что происходит. На ее глазах ее подруга Марсия Бёрк публично приносила клятву верности Темному Лорду, обращаясь к двум людям, которых аврорат подозревал в причастности к его деятельности - и аврорат бездействовал, а публика воспринимала это лишь странностью взволнованной молодой девушки. Барти Крауч-младший даже после того, как его отец рассказал аврорам подробности своей смерти, свободно расхаживал по улицам Лондона. Визенгамот вместо борьбы с упивающимися смертью обсуждал введение цензуры и поднятие публичной морали путем публикации позитивных текстов.
События того переломного вечера, наверное, никогда не сотрутся из ее памяти. Началось все тогда, когда Сибилла пришла без приглашения на прием в Малфой-Мэнор, ведомая смесью любопытства, обиды за то, что ее, чистокровную, не пригласили, и большой доли интуиции. Именно там она стала свидетелем того, как Марсия, всегда сдержанная и логичная, публично падает на колени перед взявшимися за руки Люциусом Малфоем и Рудольфусом Лестренджем и приносит клятву верности Темному Лорду. Но в тот момент ее отвлекли запланированным спиритическим сеансом для разговора с Краучем-старшим. И только после сеанса, в больнице, в разговоре с Лили Эванс, все наконец сошлось.
Днем раньше в раскладе, сделанном для Джеймса Поттера, о связи нескольких людей с Темным Лордом карты для Малфоя и Лестренджа легли словно для одного человека, который и был Темным Лордом. Тогда Сибилла решила, что ошиблась в трактовке - но сейчас понимала, что была права.
Марсия за несколько минут до клятвы говорила ей, что проведенный ритуал снятия непреложного обета, вероятно, прошел хуже, чем казалось, и обет, данный Темному Лорду, перешел с Фенрира на саму Марсию.
В момент, когда она внезапно начала приносить клятву, Малфой и Лестрендж держались за руки.
Сибилла была уверена, что власти заинтересовались этой публичной клятвой. Но к ее крайнему удивлению, она даже не вызвала особых разговоров среди зевак. Шокированная этим, Сибилла вместе с Лили Эванс отправилась к министру магии - одному из немногих, кто прислушивался к ее предсказаниям и к ее словам. Во время разговора с министром мимо нее прошел Крауч-младший, свободный и довольный жизнью. Она шарахнулась в сторону - и вот тогда поняла, что ей действительно страшно. Потому что, по словам министра, для ареста Крауча было недостаточно оснований. Потому что в выходке Марсии никто не стал разбираться. Потому что те, чьим долгом было защищать магическую Британию, ничего не делали.
Она рассказала все, что знала, министру. Она рассказала то же самое аврорам. Она пришла на заседание Визенгамота, где министр передал все факты почтенному собранию - и добавил еще одно подтверждение тому, что она уже знала: прорицание прошлого Рудольфуса Лестренджа показывало образ огромного паука, который властвовал над сетью пауков поменьше, а потом разделился на двух, обретавших вместе большую силу. Сибилла смотрела на сидящих рядом Малфоя и Лестренджа и чувствовала, как ее ужас перед ними перерождается в решимость. Но она все еще верила в то, что облеченные властью все исправят.
Визенгамот стал обсуждать совершенно посторонние вещи и отложил разбирательство по вопросу Малфоя и Лестренджа на потом.
Шокированная, Сибилла отправилась в аврорат, где обнаружила такую же нерешительность. Она вцеплялась в каждого, кто попадался ей на глаза, и пыталась заставить их действовать. Хотя бы арестовать подозреваемых. Но даже визит министра не ускорил события. Ей казалось, что вместе со спящим даром Кассандры ей досталось и прабабушкино проклятье, и сейчас оно начинает действовать. Сибилла перешла на крик, надеясь, что хотя бы так ее услышат.
…И проснулась от морфеуса в Св. Мунго, где в нее влили успокаивающее зелье, лишившее ее эмоций. Но решительность и стремление действовать были не эмоциями, и они продолжали двигать ее вперед.
На ее глазах министр выписал ордера на арест Малфоя с Лестренджем (с жесткой оговоркой, что арестовывать надо по отдельности и не давать им прикасаться) и Крауча-младшего. Сибилла решила, что теперь-то все получится. Сейчас авроры пойдут и арестуют их. Сейчас они во всем разберутся.
Через полчаса, освобождаясь от действия зелья и наблюдая, как аврорат занимается чем угодно, но только не арестами, и отговаривается от ареста Темного Лорда бюрократией и нехваткой камер, она принялась вспоминать давно забытые боевые чары.
С того момента, как в аврорат вошел Рудольфус Лестрендж, и его не только не арестовали, но даже не отобрали у него палочку, она держала свою наготове. И именно поэтому, когда домовой эльф впустил Люциуса Малфоя, и после короткого разговора с ним Лестрендж начал разбрасывать авады, Сибилла успела бросить ступефай, прежде чем мир утонул в зеленой вспышке.
Она пришла в себя среди трупов, слыша на медленном пути обратно к сознанию плач, похожий на вой. Рядом с ней лежала молоденькая девушка в гриффиндорском шарфике - Сибилла не знала ее имени. Веселый аврор, чье имя она тоже не могла вспомнить - на имена память у нее была отвратительная. Джеймс Поттер. Лили Эванс.
Лили, которая метнулась навстречу аваде, предназначенной для Сибиллы.
Она как будто чувствовала движение мира вокруг, пульс жизни. Она была жива. Четверо лежавших рядом с ней - нет.
В коридоре слышались голоса. Сибилла пошла туда. Авроры что-то обсуждали. Ей хотелось знать только одно - что стало с Лестренджем и Малфоем. С Темным Лордом. Ей сказали - они в отделе тайн. Она отправилась туда, еще не слишком понимая, что происходит вокруг. Ей нужно было убедиться, что им не дадут уйти. Нужно было предупредить - их нельзя подпускать друг к другу. Она повторяла это снова и снова. Ее прогнали.
В Косом переулке все собрались вокруг министра. Она подошла, пытаясь послушать разговор. Он казался бессмысленным. Они опять обсуждали какую-то ерунду. Они ничего не знали. Даже министр. Она начала говорить. Потом она не помнила, что именно. И что происходило после этого.
Ощущение реальности вернулось, когда на площадь вынесли тела. Пятеро. Они лежали бок о бок, и Сибилла упала на колени над телом Лили. Такая юная. Такая светлая и чистая. Умерла. И только благодаря ей Сибилла не лежала сейчас вместе с ними на холодной мостовой.
Поднимаясь, она увидела Крауча-младшего. Все еще свободный, он стоял над телами и кривился в ухмылке. Пальцы сами нашли палочку. Но Сибилла не хотела нарушать погребальный ритуал. Она встала рядом с другими для прощального хорового инсендио. И только когда апрельский ветер разнес пепел, она повернулась, разыскивая в толпе Крауча.
Если аврорат не может его арестовать, она сделает это сама. «Ступефай».
Он упал в толпу. Сибиллу оттеснили. Кристофер Нотт что-то кричал ей в лицо. Он все еще верил другу, хотя Сибилла пыталась его предупредить. Она хотела проследить за тем, что происходит с Краучем, но потерялась в толпе.
Чуть позже она оказалась за одним столом с министром и уцелевшими лидерами страны. Они обсуждали, что делать. Она почувствовала, что это - ее место. По правую руку от правителя, как Мерлин, как прорицатели прошлого.
Когда объявили, что Лестрендж и Малфой мертвы, она выдохнула с облегчением - и тут же снова сжалась, когда Нотт стал призывать поминать этих покойников так же, как погибших от их руки. Глядя на толпу, объединившуюся в этом порыве так же, как в порыве скорби по жертвам, Сибилла отступила, снова чувствуя холод внутри. Они не понимали. Они все еще не понимали. Она не стала бы оскорблять умерших, даже Малфоя и Лестренджа - но она не могла скорбеть о них, и не могла смотреть, как это делают другие. Она ушла к себе.
Ей было страшно, потому что тел Темного Лорда никто на самом деле не видел, они так и остались в отделе тайн, а Сибилла никогда не доверяла отделу тайн. Ей было страшно, потому что на самом деле существование Темного Лорда стало возможным из-за безразличия, из-за равнодушия к добру и злу, из-за амбивалентности - и его поминки на том же самом месте, где развеяли пепел павших от его руки, означали для нее, что это зло еще не преодолено. У нее опускались руки. Но она была уверена - это еще можно изменить.
Именно поэтому, когда гоблин предложил ей уходить под землю, она попросила подумать до утра. Подземье обещало безопасность и защиту. Но Сибилла чувствовала, что необходима наверху, потому что шанс на победу был, и она должна была его использовать, помогая всем, чем могла: смотреть в будущее или встать рядом с бойцами - она была готова ко всему. В конце концов, она теперь жила взаймы, и должна была отдать долг Лили Эванс.
Пока единственное фото Трелони - с похорон.
БлагодарностиБлагодарности
Мастерам: вы молодцы. Вы сделали игру, которая делала сама себя, жила и развивалась, в которой все не играли, но жили. Это прекрасно.
Министру Магии Гектору Бёрку - за то, что был настоящим лидером, и за то, что верил Сибилле и прислушивался к ней. Думаю, Ваша смерть, когда она о ней узнает, укрепит ее в решении оставаться и пытаться изменить этот мир к лучшему.
Лили Эванс - за свет в глазах и жажду действия, за то, что ты была такой настоящей и живой, и за жизнь Сибиллы.
Марсии Бёрк, за бесконечные ритуалы и за клятву.
Ремусу Люпину - за то, каким настоящим и искренним получился персонаж, за стремление действовать, за вой над телами (одно из самых ярких моих воспоминаний как игрока) и погребальный ритуал, и за крепкое объятие.
Джеймсу Поттеру - за то, что пришел за раскладом в первый день, и за общую вхарактерность
Кристоферу Нотту. Чудесный получился персонаж, по-моему, один из эмоциональных двигателей игры.
Барти Краучу-младшему - за абсолютную каноничность.
Джону Кернкроссу - за сюжетную линию, которая привлекла внимание Сибиллы к пророчеству, и за эмоциональность, которая доносила до нее реальность происходящего даже тогда, когда она ее еще не осознала, и за активность.
Господину Аштару - за финальный разговор на крыльце. Он стал для меня точкой в игре, потому что заставил принимать решение о себе и своем будущем. И вне игры - за приятное соседство
Ларсу Эриксону за соседство же
Амелии Аббот - за активность и за допрос Крауча.
Нарциссе Малфой, за взгляд и хрупкость не в сложении, но в душе, и за то, что вы спросили у прорицательницы.
«Ежедневному пророку» за выпуски, и лично Эмету - за то, что затеяли вызов духа Крауча-старшего. Для меня это был переломный момент игры.
Рудольфусу Лестренджу - за то, что когда вы выступали в Визенгамоте, то вызывали симпатию и уважение, и Сибилле совершенно не хотелось верить в вашу темноту.
Люциусу Малфою, за образность.
Человеку-в-сером из Отдела Тайн - за то, что единственный выслушал Сибиллу, когда она просила разделить Малфоя и Лестренджа, и не просто выслушал, но еще и пришел и подтвердил, что то, о чем она просит, сделано.
Луцию Серпенсу - за внимание и за найденную в сейфах аврората палочку.
Мисс МакДермот, хозяйке кофейни - за чай и улыбку.
P.S.: Большая просьба ко всем, кому Сибилла Трелони делала расклады: расскажите, что в них говорилось и как они сыграли для вас, пожалуйста. Мне это очень ценно.
Мои фотографии (вКонтакте)
Общий альбом (вКонтакте)
От игрока:
Ехать на поттеровку в марте из Орла через Москву в Екатеринбург было авантюрой, в разумности которой я не раз сомневалась за последние два месяца подготовки. Но мне хотелось посмотреть, что сделают эти мастера, и к тому же выпала возможность понаблюдать за игровой магией, что я давно хотела сделать. Так что я все-таки поехала.
Первые полтора дня прошли скорее в наблюдении, игротехнике (Сибилла была одной из точек слива информации) и раскладах. Я никогда не делала так много раскладов, да еще с двух колод
А вот с момента разговора с Краучем-старшим меня неожиданно сбросило внутрь мира игры - и тогда я получила совершенно непредвиденный катарсис. Это было потрясающе. Это одна из лучших игр в моем игровом опыте, и лучшая из не-кабинеток, в первую очередь по насыщенности мира и событий и переживаний, не только моих, но и всех окружающих. Эта игра писала саму себя, и до начала, и в ходе событий - а значит, она ожила, и это ощущалось каждую минуту.
ОтчетСибилла Трелони к 25 годам была вынуждена признать, что дар ее много раз пра-прабабушки Кассандры достался ей в спящем состоянии (а в часы печали полагала, что вообще им обделена). За всю свою жизни она ни разу не сделала ни одного стоящего пророчества, не используя при этом костыли карт, костей и хрустального шара, а результаты работы с этими подпорками были размытыми и неясными. Это не избавило Сибиллу от желания стать такой же знаменитой и уважаемой, как прабабушка. Ей просто приходилось искать другие методы.
По собственному определению, она была практичным теоретиком. Работая в департаменте теоретической магии при министерстве, она всегда предпочитала темам возвышенным, но малоприменимым в сегодняшнем дне - например, провидение отдаленного будущего или судьбы магического сообщества Южного Полюса, куда переселились выжившие в Атлантиде - темы актуальные. Она разрабатывала классификацию видов прорицания и предсказания и собирала материалы к монографии о прорицании и предсказании в интересные времена. Но хотя и сбор материалов, и ежедневные суточные прогнозы для министерства, и прогнозы ситуаций, делавшиеся по заказу министра, все время сталкивали ее с суровой реальностью, она занимала позицию наблюдателя по отношению к жизни. Не одобряя войну, она, тем не менее, не понимала ее ужаса, и события вызывали у нее скорее интерес, чем какие-то эмоции. Немалую роль в этом играло то, что она искренне считала, что не умрет еще долго - об этом ей говорили все расклады и гадания, которые она проводила еще в юности, а Сибилла доверяла своему дару, пусть даже спящему.
Эта стеклянная стена, отделявшая ее от реальности, наконец разбилась, когда Сибилла увидела, как дух убитого Крауча-старшего рассказывает о том, что его сын участвовал в его пытках и убийстве. Приходя после этого спиритического сеанса в сознание в Св. Мунго, Сибилла впервые испытала чувство, о котором раньше только слышала: страх. И страх подтолкнул ее к действию. Если до этого она лишь качала головой по поводу того, что людям в белых масках удается держать Магическую Британию в ужасе, и что и публика, и аврорат, и Визенгамот умудряются игнорировать опасность, отвлекаясь на мелочи и тонкости и не видя общей картине, и только реагируют, вместо того, чтобы действовать, то теперь она хотела заставить их понять, что происходит. На ее глазах ее подруга Марсия Бёрк публично приносила клятву верности Темному Лорду, обращаясь к двум людям, которых аврорат подозревал в причастности к его деятельности - и аврорат бездействовал, а публика воспринимала это лишь странностью взволнованной молодой девушки. Барти Крауч-младший даже после того, как его отец рассказал аврорам подробности своей смерти, свободно расхаживал по улицам Лондона. Визенгамот вместо борьбы с упивающимися смертью обсуждал введение цензуры и поднятие публичной морали путем публикации позитивных текстов.
События того переломного вечера, наверное, никогда не сотрутся из ее памяти. Началось все тогда, когда Сибилла пришла без приглашения на прием в Малфой-Мэнор, ведомая смесью любопытства, обиды за то, что ее, чистокровную, не пригласили, и большой доли интуиции. Именно там она стала свидетелем того, как Марсия, всегда сдержанная и логичная, публично падает на колени перед взявшимися за руки Люциусом Малфоем и Рудольфусом Лестренджем и приносит клятву верности Темному Лорду. Но в тот момент ее отвлекли запланированным спиритическим сеансом для разговора с Краучем-старшим. И только после сеанса, в больнице, в разговоре с Лили Эванс, все наконец сошлось.
Днем раньше в раскладе, сделанном для Джеймса Поттера, о связи нескольких людей с Темным Лордом карты для Малфоя и Лестренджа легли словно для одного человека, который и был Темным Лордом. Тогда Сибилла решила, что ошиблась в трактовке - но сейчас понимала, что была права.
Марсия за несколько минут до клятвы говорила ей, что проведенный ритуал снятия непреложного обета, вероятно, прошел хуже, чем казалось, и обет, данный Темному Лорду, перешел с Фенрира на саму Марсию.
В момент, когда она внезапно начала приносить клятву, Малфой и Лестрендж держались за руки.
Сибилла была уверена, что власти заинтересовались этой публичной клятвой. Но к ее крайнему удивлению, она даже не вызвала особых разговоров среди зевак. Шокированная этим, Сибилла вместе с Лили Эванс отправилась к министру магии - одному из немногих, кто прислушивался к ее предсказаниям и к ее словам. Во время разговора с министром мимо нее прошел Крауч-младший, свободный и довольный жизнью. Она шарахнулась в сторону - и вот тогда поняла, что ей действительно страшно. Потому что, по словам министра, для ареста Крауча было недостаточно оснований. Потому что в выходке Марсии никто не стал разбираться. Потому что те, чьим долгом было защищать магическую Британию, ничего не делали.
Она рассказала все, что знала, министру. Она рассказала то же самое аврорам. Она пришла на заседание Визенгамота, где министр передал все факты почтенному собранию - и добавил еще одно подтверждение тому, что она уже знала: прорицание прошлого Рудольфуса Лестренджа показывало образ огромного паука, который властвовал над сетью пауков поменьше, а потом разделился на двух, обретавших вместе большую силу. Сибилла смотрела на сидящих рядом Малфоя и Лестренджа и чувствовала, как ее ужас перед ними перерождается в решимость. Но она все еще верила в то, что облеченные властью все исправят.
Визенгамот стал обсуждать совершенно посторонние вещи и отложил разбирательство по вопросу Малфоя и Лестренджа на потом.
Шокированная, Сибилла отправилась в аврорат, где обнаружила такую же нерешительность. Она вцеплялась в каждого, кто попадался ей на глаза, и пыталась заставить их действовать. Хотя бы арестовать подозреваемых. Но даже визит министра не ускорил события. Ей казалось, что вместе со спящим даром Кассандры ей досталось и прабабушкино проклятье, и сейчас оно начинает действовать. Сибилла перешла на крик, надеясь, что хотя бы так ее услышат.
…И проснулась от морфеуса в Св. Мунго, где в нее влили успокаивающее зелье, лишившее ее эмоций. Но решительность и стремление действовать были не эмоциями, и они продолжали двигать ее вперед.
На ее глазах министр выписал ордера на арест Малфоя с Лестренджем (с жесткой оговоркой, что арестовывать надо по отдельности и не давать им прикасаться) и Крауча-младшего. Сибилла решила, что теперь-то все получится. Сейчас авроры пойдут и арестуют их. Сейчас они во всем разберутся.
Через полчаса, освобождаясь от действия зелья и наблюдая, как аврорат занимается чем угодно, но только не арестами, и отговаривается от ареста Темного Лорда бюрократией и нехваткой камер, она принялась вспоминать давно забытые боевые чары.
С того момента, как в аврорат вошел Рудольфус Лестрендж, и его не только не арестовали, но даже не отобрали у него палочку, она держала свою наготове. И именно поэтому, когда домовой эльф впустил Люциуса Малфоя, и после короткого разговора с ним Лестрендж начал разбрасывать авады, Сибилла успела бросить ступефай, прежде чем мир утонул в зеленой вспышке.
Она пришла в себя среди трупов, слыша на медленном пути обратно к сознанию плач, похожий на вой. Рядом с ней лежала молоденькая девушка в гриффиндорском шарфике - Сибилла не знала ее имени. Веселый аврор, чье имя она тоже не могла вспомнить - на имена память у нее была отвратительная. Джеймс Поттер. Лили Эванс.
Лили, которая метнулась навстречу аваде, предназначенной для Сибиллы.
Она как будто чувствовала движение мира вокруг, пульс жизни. Она была жива. Четверо лежавших рядом с ней - нет.
В коридоре слышались голоса. Сибилла пошла туда. Авроры что-то обсуждали. Ей хотелось знать только одно - что стало с Лестренджем и Малфоем. С Темным Лордом. Ей сказали - они в отделе тайн. Она отправилась туда, еще не слишком понимая, что происходит вокруг. Ей нужно было убедиться, что им не дадут уйти. Нужно было предупредить - их нельзя подпускать друг к другу. Она повторяла это снова и снова. Ее прогнали.
В Косом переулке все собрались вокруг министра. Она подошла, пытаясь послушать разговор. Он казался бессмысленным. Они опять обсуждали какую-то ерунду. Они ничего не знали. Даже министр. Она начала говорить. Потом она не помнила, что именно. И что происходило после этого.
Ощущение реальности вернулось, когда на площадь вынесли тела. Пятеро. Они лежали бок о бок, и Сибилла упала на колени над телом Лили. Такая юная. Такая светлая и чистая. Умерла. И только благодаря ей Сибилла не лежала сейчас вместе с ними на холодной мостовой.
Поднимаясь, она увидела Крауча-младшего. Все еще свободный, он стоял над телами и кривился в ухмылке. Пальцы сами нашли палочку. Но Сибилла не хотела нарушать погребальный ритуал. Она встала рядом с другими для прощального хорового инсендио. И только когда апрельский ветер разнес пепел, она повернулась, разыскивая в толпе Крауча.
Если аврорат не может его арестовать, она сделает это сама. «Ступефай».
Он упал в толпу. Сибиллу оттеснили. Кристофер Нотт что-то кричал ей в лицо. Он все еще верил другу, хотя Сибилла пыталась его предупредить. Она хотела проследить за тем, что происходит с Краучем, но потерялась в толпе.
Чуть позже она оказалась за одним столом с министром и уцелевшими лидерами страны. Они обсуждали, что делать. Она почувствовала, что это - ее место. По правую руку от правителя, как Мерлин, как прорицатели прошлого.
Когда объявили, что Лестрендж и Малфой мертвы, она выдохнула с облегчением - и тут же снова сжалась, когда Нотт стал призывать поминать этих покойников так же, как погибших от их руки. Глядя на толпу, объединившуюся в этом порыве так же, как в порыве скорби по жертвам, Сибилла отступила, снова чувствуя холод внутри. Они не понимали. Они все еще не понимали. Она не стала бы оскорблять умерших, даже Малфоя и Лестренджа - но она не могла скорбеть о них, и не могла смотреть, как это делают другие. Она ушла к себе.
Ей было страшно, потому что тел Темного Лорда никто на самом деле не видел, они так и остались в отделе тайн, а Сибилла никогда не доверяла отделу тайн. Ей было страшно, потому что на самом деле существование Темного Лорда стало возможным из-за безразличия, из-за равнодушия к добру и злу, из-за амбивалентности - и его поминки на том же самом месте, где развеяли пепел павших от его руки, означали для нее, что это зло еще не преодолено. У нее опускались руки. Но она была уверена - это еще можно изменить.
Именно поэтому, когда гоблин предложил ей уходить под землю, она попросила подумать до утра. Подземье обещало безопасность и защиту. Но Сибилла чувствовала, что необходима наверху, потому что шанс на победу был, и она должна была его использовать, помогая всем, чем могла: смотреть в будущее или встать рядом с бойцами - она была готова ко всему. В конце концов, она теперь жила взаймы, и должна была отдать долг Лили Эванс.
Пока единственное фото Трелони - с похорон.
БлагодарностиБлагодарности
Мастерам: вы молодцы. Вы сделали игру, которая делала сама себя, жила и развивалась, в которой все не играли, но жили. Это прекрасно.
Министру Магии Гектору Бёрку - за то, что был настоящим лидером, и за то, что верил Сибилле и прислушивался к ней. Думаю, Ваша смерть, когда она о ней узнает, укрепит ее в решении оставаться и пытаться изменить этот мир к лучшему.
Лили Эванс - за свет в глазах и жажду действия, за то, что ты была такой настоящей и живой, и за жизнь Сибиллы.
Марсии Бёрк, за бесконечные ритуалы и за клятву.
Ремусу Люпину - за то, каким настоящим и искренним получился персонаж, за стремление действовать, за вой над телами (одно из самых ярких моих воспоминаний как игрока) и погребальный ритуал, и за крепкое объятие.
Джеймсу Поттеру - за то, что пришел за раскладом в первый день, и за общую вхарактерность
Кристоферу Нотту. Чудесный получился персонаж, по-моему, один из эмоциональных двигателей игры.
Барти Краучу-младшему - за абсолютную каноничность.
Джону Кернкроссу - за сюжетную линию, которая привлекла внимание Сибиллы к пророчеству, и за эмоциональность, которая доносила до нее реальность происходящего даже тогда, когда она ее еще не осознала, и за активность.
Господину Аштару - за финальный разговор на крыльце. Он стал для меня точкой в игре, потому что заставил принимать решение о себе и своем будущем. И вне игры - за приятное соседство
Ларсу Эриксону за соседство же
Амелии Аббот - за активность и за допрос Крауча.
Нарциссе Малфой, за взгляд и хрупкость не в сложении, но в душе, и за то, что вы спросили у прорицательницы.
«Ежедневному пророку» за выпуски, и лично Эмету - за то, что затеяли вызов духа Крауча-старшего. Для меня это был переломный момент игры.
Рудольфусу Лестренджу - за то, что когда вы выступали в Визенгамоте, то вызывали симпатию и уважение, и Сибилле совершенно не хотелось верить в вашу темноту.
Люциусу Малфою, за образность.
Человеку-в-сером из Отдела Тайн - за то, что единственный выслушал Сибиллу, когда она просила разделить Малфоя и Лестренджа, и не просто выслушал, но еще и пришел и подтвердил, что то, о чем она просит, сделано.
Луцию Серпенсу - за внимание и за найденную в сейфах аврората палочку.
Мисс МакДермот, хозяйке кофейни - за чай и улыбку.
P.S.: Большая просьба ко всем, кому Сибилла Трелони делала расклады: расскажите, что в них говорилось и как они сыграли для вас, пожалуйста. Мне это очень ценно.
Мои фотографии (вКонтакте)
Общий альбом (вКонтакте)
@темы: игры
Собой горжусь. 
